Начальник политотдела Краснознамённой Флотилии «с плеча» крыл и нашу командирскую службу, все стороны нашей жизни. На командиров подводных лодок он с трибуны Военного Совета навешал такие «ярлыки», что нам впору было сгореть со стыда лишь за пребывание в своей должности
Любой посторонний, присутствуя на том «расширенном» заседании Военного Совета Флотилии, не зная реального, мог считать слова Степанова выражением принципиальной позиции ответственного человека, нацеленного на пользу делу. Посторонний мог видеть, что этому принципиальному человеку некогда ни подстричься, ни форменную тужурку одеть. Весь в делах, от которых оторвался в чём есть.
Но присутствующие в зале знали реальные причины трагедии С.Усенко и цену слов Степанова. Начальник политотдела демонстрировал, что основной метод творцов «перестройки», - фальсификацию, он вполне освоил. Присутствующие в зале офицеры понимали, что с помощью этого «метода» каждый может быть оклеветан подобным образом.
К огромному огорчению присутствующих, командующий Флотилией О.А.Ерофеев не остановил оскорбительную и явно сфальсифицированную «речь» начальника политотдела.
Вызванные на заседании Военного Совета Флотилии командиры кораблей и офицеры штабов, присутствующие в зале, были возмущены таким «вывертом» и кощунством Степанова, но молчали.
Тем сообщением Степанова заседание Военного Совета должно было закончиться. Как принято, прежде, чем закрыть заседание, командующий Флотилией О.Ерофеев спросил: «Кто хочет выступить?»
Я очень надеялся, что кто-либо из авторитетных участников совещания исправит ошибки начальника политотдела Флотилии Степанова, тем более, что эти ошибки были оскорбительны и для доброго имени покойного Сергея Усенко, и для командиров подводных лодок. Но все молчали.
Тогда руку поднял я, попросил слова, и О.А.Ерофеев разрешил мне выступить.
Я прошёл на трибуну. Все головы в зале были опущены. На меня смотрели лишь члены Военного Совета из-за стола президиума, поэтому я говорил, обращаясь к Ерофееву, Фалееву и Степанову.
Я сказал, что начальник политического отдела Степанов неправильно представил ситуацию, в которой погибли Усенко и Трамбовецкий,. Все присутствующие это знают, но почему-то молчат.
На самом деле С.Усенко и А.Тромбовецкий погибли потому, что С Усенко, выполняя на свой страх и риск взаимоисключающие приказания командования, был принуждён «выкручиваться».
Сказал, что проверка командиров подводных лодок надводником Ф.Н.Громовым, даже имеющим должность первого заместителя командующего флотом, во-первых, не нужна командиру подводной лодки, поскольку ничего командиру лодки не даёт (я это знал потому, что в декабре 1986 года для «освоения подводных лодок» Ф.Н.Громов вышел в море на К-244, которой я командовал. Было известно, что после двухсуточного плавания Ф.Н.Громов дал весьма положительную оценку кораблю, экипажу и мне лично. Но и я получил определённое впечатление о профессионализме вице-адмирала Ф.Н.Громова. Я узнал, что на основе собственной подготовки Ф.Н.Громов не мог аттестовать командира-подводника. В том общении с Ф.Н.Громовым я приобрёл уверенность, что, ответственный и высококвалифицированный офицер и хороший моряк, он не стал бы настаивать на вызове Усенко, обратись к нему с соответствующим предложением кто-то из уполномоченных на это военачальников). Я сказал, что допуск к управлению кораблём командиру подводной лодки обязан давать командир соединения подводных лодок, и это не только правильно, но подтверждено опытом войны. Поэтому, во-вторых, проверка командованием флота командиров кораблей свидетельствует о недоверии командования флота к командованию соединений. Но из-за этого командиры кораблей страдать, тем более, погибать, не должны. Эту проблему обязательно должно решить командование соединений и флотилии, поскольку из-за этой проблемы командиры кораблей расходуют своё время и силы, а С.Усенко и А.Тромбовецкий заплатили жизнями. Что же о гибели офицеров К-527, то они погибли потому, что командование Флотилии не решилось объясниться с Ф.Н.Громовым, не внесло корректуру в планы и хотя бы не обеспечило С.Усенко транспортом.
Также я сказал, что сообщение Степанова о командире К-298 Н.А.Попкове недостоверно и требует проверки. Мне никто (в том числе Степанов) не возразил.
Помолчав, О.А.Ерофеев, спросил «Что же Вы предлагаете?»
Я ответил, что предлагаю из опытных добросовестных командиров подводных лодок сформировать СОВЕТ КОМАНДИРОВ КОРАБЛЕЙ 1 ФлПЛ, который докладывал бы Командующему и Военному Совету флотилии свои оценки и предложения по важным проблемам, а также рассматривал бы сообщения о проступках командиров подводных лодок и принимал бы меры к повышению авторитета командира. Работа такого СОВЕТА позволила бы предотвратить и гибель С.Усенко, и проступки командиров.
Снова помолчав, О.А.Ерофеев сказал: «Согласен», и, повернувшись к О.М.Фалееву, сидящему рядом, сказал: «Олег Михайлович, в течение месяца разработайте положение о СОВЕТЕ КОМАНДИРОВ КОРАБЛЕЙ 1 ФлПЛ и представьте на утверждение».
