payday loans

Тайные страницы истории

Неверный медицинский диагноз

Ветеран Подразделений особого риска, ветеран-подводник капитан 1 ранга Шумаков В.А.



За время службы на корабле я был командиром девятого отсека, реакторного отсека, командиром группы дистанционного управления ГЭУ (КГДУ), командиром дивизиона движения (хозяйство - две атомные энергетические установки, куда входили ППУ, ПТУ с ходовыми турбинами, автоматика ГЭУ, линии валов обоих бортов). Будучи командиром дивизиона движения, в море исполнял обязанности вахтенного инженера-механика первой смены. Уже в третьей боевой службе сдал на самостоятельное управление БЧ-5 и отработался практически. После этой службы было принято решение о назначении меня на должность командира БЧ-5 на своём корабле или на вновь строящемся (где раньше появится вакансия). Но в мае 1969 года в море у меня случился сердечный приступ с потерей сознания. И это в неполных 30 лет! Как установили врачи, я заработал дистонию (нарушение работы вегетативной нервной системы, регулирующей работу сердца). Ничего удивительного, ведь работали на износ, создавая ядерный щит страны. Я был списан с плавсостава и направлен на должность преподавателя в 13 УЦ ВМФ СССР г. Палдиски ЭССР (полуостров Пакри), занимающийся подготовкой экипажей атомных подводных крейсеров стратегического назначения второго поколения с 16-ю баллистическими ракетами на борту (РПКСН 667А проекта и дальнейшими модификациями Б, БД, БДР и БДРМ). С 1978 года параллельно началась подготовка экипажей ТРПКСН (тяжёлых подводных крейсеров стратегического назначения) 941 проекта с 20-ю баллистическими ракетами на борту.

Это корабли третьего поколения. Все вышеуказанные корабли второго и третьего поколения имели надёжнейшие атомные энергетические установки и мощные баллистические ракеты с моно, а затем и разделяющимися атомными боеголовками, с дальностью полёта от 3000 км до 10000 км и поражающей воображение точностью попадания. Вот это уже настоящий ядерный щит страны. Но в то время страна только создавала этот щит и достигла паритета с потенциальным противником только в 1976 году.
Сразу окунуться в изучение энергетической установки нового проекта атомного подводного крейсера не удалось. Командование УЦ, увидев, какой я "зелёно-сине-жёлтый" и как я "лихо" поднимаюсь по лестнице на второй этаж с отдышкой , испариной на лбу и подкашиванием ног, отправило меня в отпуск.   Я и сидеть на "пятой точке" не мог - жгло "фундамент". При этом я мог сделать сальто назад и выжать стойку на руках на стуле. После отпуска стало полегче, но симптомы прежние. Майор медслужбы Валентин Розбаш направил меня в 1-ый клинический госпиталь ВМФ г. Ленинграда на обследование и попросил меня в начале передать письмо другу и однокашнику профессору и доктору наук начальнику клиники экспериментальной военно-морской хирургии Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова полковнику м/с Поремскому Олегу Борисовичу. Медики предполагали у меня рак. Ехал я в Питер с настроением ниже ватерлинии. Ведь всего лишь 30 лет. Вроде бы маловато! В Питере я добрался до клиники Олега Борисовича. Зайдя в кабинет, я увидел его. Это был мощный, немного полноватый, белокурый мужчина с добрыми и одновременно волевыми чертами лица. Настоящий русский богатырь. Он дружески беседовал с полковником м/с (как оказалось, начальником управления медслужбы ВМФ СССР). Я передал ему письмо от Розбаша. Читая его, он улыбался и разряжался витиеватой ненормативной лексикой с коленцами и завитушками. Впечатление такое, что он отлично усвоил уроки второго помощника - главного боцмана Помпея Ефимовича Карасёва с учебного судна, красочно описанного Леонидом Соболевым в рассказе "Индивидуальный подход". Вкратце рассказав содержание письма полковнику от Валентина Розбаша, сдабривая его также витиеватым флотским матом (все трое оказывается были друзьями), он с тоном, не терпящим возражения, сказал ему:
- Надо полагать, что ты даёшь добро взять ко мне на обследование этого симпатичного каптри!? Ведь он не только старший морской офицер, но и подводник, познавший по чём фунт лиха не понаслышке.
Полковник, улыбаясь, ответил:
- Даю! Против тебя не попрёшь! Да и против Валентина тоже. Затем взял у меня командировочное предписание и сделал запись переназначения. Олег Борисович спросил: - Ну так что же с тобой?
Ответил:
- Не знаю. Могу вот это сделать (выжал стойку на кистях на стуле), вот это (сделал сальто назад), а вот жопой на стуле сидеть не могу!
Хохотали полковники долго. Потом сказали хором:
- Садись, каптри, отдохни" - и опять захохотали:
- Да, ведь ты на жопе сидеть не можешь! Ну тогда присядь как-нибудь. И опять хохот.
- Не обижайся, - сказал Олег Борисович, - я сейчас писулю черкну моему другу проктологу в Сестрорецк. Пусть он тебя посмотрит с кормы, а потом будем решать, что с тобой делать. Ну ты нас повеселил!
Получив записку, я попрощался с этими симпатичными полковниками и с немного улучшенным настроением убыл в Сестрорецк. Прибыв в клинику и передав записку другу Олега Борисовича, я ждал пока он её прочитает. Это был такой же мощный дядя, как и Олег Борисович и, как оказалось, такой же матерщинник. Но эта ненормативная лексика, перемежаясь с обычной речью, не обижала собеседника, не унижала его, а как бы была маслом в каше.
- Наверное все хирурги такие, - подумал я.
- Итак, молодой человек, - обратился он ко мне, - снимите туфли, разденьтесь. Трусы и носки разрешаю не снимать. А теперь следуйте за мной. Да, кстати, молодой человек, не забудьте снять головной убор, - ухмыльнулся он. - А теперь пошли за мной в смотровую. Здесь недалеко.
Я покорно пошёл за ним. По приходу в смотровую он мне скомандовал, применяя ненормативную лексику и подбородком указывая на стол:
- К барьеру, молодой человек, и на четыре точки - локти и колени. Не забудьте снять трусы.
Заметив моё смущение по причине молодых симпатичных женщин, он изрёк:
- Не смущайтесь, молодой человек, это не дамы, а мои ассистенты.
- Пригласив ассистенток подойти поближе, усевшись поудобней на стул и взяв какой-то прибор, он заявил:
- В соответствии с вашей флотской терминологией я по жизни неравнодушен к корме Homo sapiens. Это моя специальность. Хотя, не смотря на мой возраст, я ещё неравнодушен и к другим прелестям противоположного пола. До сих пор помню вкус запретного плода. Его ни с чем не сравнить. Да, были когда-то и мы рысаками! Правда, мои прелестные ассистенточки? - проурчал он.
Ассистентки захихикали.
- Ну а теперь, - продолжил он, - начнём знакомиться с вашей кормой.
И началось… Я и не думал, что его ассистенточки такие любознательные. Знакомясь с моей "кормой", они наперебой задавали ему вопросы, используя латинскую терминологию. Он им мурлыкал с удовольствуем и тоже по латыни. Я затаил дыхание и терпел иногда возникающую боль … Минут через 15 он мне говорит:
- И чего стоим, молодой человек, на четырёх точках? Сеанс окончен. Можно становиться на нижние конечности.
Я машинально слез со стола, ожидая дальнейших указаний. Он с укором, но улыбаясь, заявил:
- Рекомендую, молодой человек, одеть трусы, неудобно! В зале дамы! Я, смутившись, быстро и покорно натянул трусы, по-прежнему ожидая "приговор". Но он заявил:
- А теперь, молодой человек, следуйте за мной прежним маршрутом. Я попрощался с ассистентками и мы ушли. В кабинете он предложил мне присесть, а сам сел что-то писать на чистом листе бумаги. Я ждал результата, затаив дыхание. Закончив писать, он вытащил из ящика письменного стола конверт, вложил туда записку, надписал конверт - Олегу Поремскому - и, посмотрев на меня добрым отцовским взглядом, спросил:
- Хочешь узнать приговор?
- Да! - непроизвольно прохрипел я.
- С моей стороны ты здоров. Скорее всего у тебя повреждён седалищный нерв, но это окончательно решать Олегу. А держишься ты молодцом. Так держать! Олегу передай мой пламенный привет в обрамлении твоего симпатичного очка.
- Так и передать? - удивлённо спросил я.
- Конечно так и передай! А теперь брысь отсюда - улыбаясь сказал он. - Мне нужно лечить настоящих больных, а у меня их здесь что-то многовато на данный момент. Не бзди, каптри! Держи хвост пистолетом!
- Постараюсь! - ответил я уже бодрым голосом. - Успехов вам в Вашей работе.
Мы пожали друг другу руки и я пошёл на выход.
- Не забудь одеть головной убор - на улице холодно. Знаю вас подводников. Всё делаете по команде.
Улыбаясь, я надел шапку, повернулся к нему, приложил лапу к уху и закрыл дверь кабинета этого доброго врача от Бога. Жаль, что не запомнил ни имени, ни отчества, ни фамилии его. На душе было спокойно и умиротворённо. Прибыв в клинику Поремского, я передал ему письмо  и ждал пока он его прочитает, а затем передал слово в слово привет от его друга. Хохоча, он пророкотал, перемежая всё ненормативной лексикой:
- Узнаю жизнерадостного хулигана! Вот теперь ты мой! Узнаешь почём фунт лиха! Я тебя просмотрю не только с кормы, но и с носа и изнутри. Выверну наизнанку и опять заверну. Начну с завтрашнего дня.
Вызвав по телефону старшую медсестру-хозяйку, он с напускной строгостью скомандовал:
- Арестованного каптри в камеру номер пять под строгий контроль!
Она, улыбаясь, приняла строевую стойку, ответила: "Есть!" и, повернувшись ко мне и также улыбаясь, скомандовала:
- Арестованный, за мной!
Я, включившись в эту игру и также улыбаясь, опустил плечи, заложил руки за спину и покорно проследовал за сестрой-хозяйкой. В этой клинике резали и сзади, и спереди, и изнутри, и резали всевозможные конечности. Одним словом, отрезали ненужное, что и положено делать в клинике военно-морской экспериментальной хирургии. А лежало здесь больше гражданского люда, особенно, когда клиника дежурила по городу. Практика у хирургов была богатейшая! Вечерами слышались крики больных, пришедших в сознание после операции. Когда дежурил Олег Борисович, мы часто в палате отводили душу. Услышав душераздирающий крик от боли, Олег Борисович выскакивал из своего кабинета и орал лужёной глоткой, перемежая всё ненормативной флотской лексикой и не взирая на пол орущего. В этой тираде из литературного русского языка было - Чего орёшь, как резанный! Сейчас помогу! И тут же оперативно помогал. Рёв прекращался. Мы всегда смеялись:
- Почему "Как резанный." Настоящий резанный.
Но самое главное, что, несмотря на его ненормативную лексику, все больные дамы и дамский персонал клиники были в него влюблены.
- Хирург от Бога! - восхищались они.
А ведь так оно и было. И об его отце генерал-лейтенанте м/с также в академии были лестные отзывы.
На следующий день после заключения меня в "камеру № 5" (т.е. в палату № 5) начались мои процедуры и взятие всевозможных анализов. Длились они в течение двух недель. Время течёт. После завершения моего обследования Олег Борисович пригласил меня к себе и между нами состоялся такой диалог:
- По внутренностям и по твоей умной башке ты здоров. Остались только дистония по смешанному типу и небольшой гастрит. Уже точно установлено, что у тебя повреждён седалищный нерв. Будем его убивать к чёртовой матери!
- А это как? Под наркозом?
- Да нет! Под каким наркозом? Это же новокаин. Он ведь обезболивающий!  Вставят тебе иглу в задницу, т.е. между копчиком и прямой кишкой, и вольют туда четвертушку новокаина. Вот и всё!
- Да я чего спросил. Боль и даже сильная мне знакома. Просто, если это больно, то я морально подготовлюсь. Для меня так легче.
- Да нет! Ерунда!
- Ну понятно.
- Да, вечером не ужинать. А в 21.00 медсестра сделает тебе клизму.
- Понял.
- Ну вот и всё. Завтра будем убивать твой нерв. Желаю удачи и затем комфортного сидения на пятой точке.
- Благодарю Вас, Олег Борисович.
На этом мы и расстались.
Вечером дежурная медсестра пригласила меня в процедурную. Я увидел подвешенный на стене большой баллон с водой. В нижней его части была вставлена резиновая трубка пережатая зажимом. Я с деланным испугом спросил:
- Что, это в меня будут вливать!? Не многовато ли?
Она успокоила меня:
- Нет. Это аппарат обратной промывки внутренностей перед сложной операцией. Заметив мою улыбку, она, тоже улыбаясь, продолжила:
- Промывка длится до тех пор, пока изо рта не польётся чистая вода.
Уже захлёбываясь от смеха, она выпалила:
- Это, чтобы перепуганного пациента не пробрал понос от страха!
Я, хохоча, рассказал ей, как нас молодых курсантов в лазарете  "Дзержинки" пугали, что недисциплинированным курсантам они будут ставить клизму из вот такого же "агрегата". Ещё не отойдя от смеха, она дала мне клизму и сказала, что с таким опытом я и сам справлюсь с этой операцией, но если страшно, могу воспользоваться и этой бадьёй. Опять прыснув от смеха, она покинула процедурную.
Спал без сновидений. Утром, облачившись по приказанию в "парадно-выходное" обмундирование для операции, в сопровождении дежурной медсестры я своим ходом убыл в операционную. Здесь меня встретила сама вежливость и подозрительная обходительность. Ведь всего-то новокаин в задницу. А здесь пожилая хирургическая медсестра и молодой хирург (как выяснил потом - слушатель с курсов усовершенствования - док с дизелюхи). Тут тебя пожалуйста за ручку и на операционный столик, на левый бочок, пожалуйста согнуться и коленочки к подбородочку, и не волноваться, и вначале будет немножко больно, а потом …, ведь новокаин же! Одним словом, гипнотизёры классные! Кошу взгляд на руки хирурга и ох…ю! Все видели фильм Леонида Гайдая "Кавказская пленница" и не один раз. Помните иглу и шприц в руках у санитара для Бывалого. Вот такой шприц и с такой иглой вижу в руках у хирурга! Я просто онемел... Ведь моя весовая категория в два раза меньше! Медсестра спокойно:
- Ну, с Богом. Начинайте.
Когда эта огромная игла попала туда, куда ей и положено, я взвыл благим матом от дикой боли. Казалось, что тысячи иголок воткнулись в моё тело. Воистину попали в самый корень. Теперь я знаю, где расположен корень homo sapiens и что значит выражение "прикрой свою жопу"! Я поперхнулся. Из моей глотки, как из рога изобилия полилась классическая флотская ненормативная лексика. Опыт не пропьёшь! Вдруг волевой рык медсестры:
- Не дёргаться! Иглу сломаешь! А соло продолжай. Красиво получается. Да и наверное помогает тебе.!
И тихо хирургу:
- Аккуратней и немного медленнее, это очень больная инъекция. Видишь, как его прорвало.
Прикусив нижнюю губу до боли, я только стонал и тихо бессвязно говорил:
- Я же просил… если больно… я бы морально… подготовился… а сейчас… сразу…
Прошла, казалось, вечность… Вдруг слышу:
- Всё!
Я хотел вскочить и убежать с этой операционной от этих мучителей. И опять рык медсестры:
- Лежа-а-а-ть! Повезём на каталке. Тебе ещё час нельзя вставать!
Перевезли меня в мою "камеру № 5", переложили в койку. Хирург и говорит мне:   
- Через минут пятнадцать самопроизвольно будут дёргаться ноги в течение минут пяти. Не бойтесь, Валерий Алексеевич, это будет отмирать сидалищный нерв. Такова природа.
Выпив снотворное и успокоившись, что всё позади, я стал погружаться в сон. Не помню сколько прошло времени, как вдруг ноги самопроизвольно быстро согнулись в коленках чуть ли не до подбородка, а затем также быстро выпрямились. Появилась боль в районе копчика, но не очень сильная. С короткими интервалами это продолжалось действительно минут пять. Сон как рукой сняло. Утром во время обхода Олег Борисович спросил:
- Ну как дела, Валерий Алексеевич? Всё в порядке?
Я ему с возмущением сказал:
- Олег Борисович, я же просил Вас сказать мне больно ли это, или нет. Я бы морально подготовился. А Вы меня обманули!
- Считаю, что неожиданность в данной ситуации лучше. Высказал о нас хирургах всё, что ты думаешь, и успокоился. Завтра эту процедуру повторим, - парировал он.
- Больше не желаю садиться на иглу! ответил я.
- Во первых, не ты садишься на иглу, а мы вставляем иглу в твою задницу! Подумай! Приходи через час ко мне в кабинет. Мне сейчас некогда. Обход, - сказал он и вышел из палаты.
Я вышел из палаты и, прохаживаясь по коридору клиники, стал думать. Решиться опять на такую боль просто духу не хватает. С другой стороны Олег Борисович ведь не враг мне. Знает, что говорит.
- ЧД?, - как говаривал легендарный подводник Григорий Щедрин, когда на боевой службе на его лодке при бомбёжке глубинными бомбами оторвало винт одной линии вала, а на другом борту вышел из строя дизель. Нашёл же выход!
Приняв решение, через час я пришёл в кабинет Олега Борисовича. У нас состоялся такой разговор:
- Олег Борисович, я согласен, если Вы лично будете "издеваться" над моей задницей.
- Нет, я не могу. Завтра мой отец приходит со слушателями старших курсов академии.
- А кто же будет делать эту процедуру? Опять док с дизелюхи?
- Нет. Один из слушателей.
- Нет! Двоишникам не дамся!
- Это твоё последнее слово?
- Да!
- Ну и дурак, хотя и каптри уже! Жаль! И учти, что каждую весну в апреле у тебя будет жечь твоя задница в течение порядка месяца и сидеть на пятой точке в этот месяц тебе будет не комфортно. Понял?
- Понял!
- Завтра будем оформлять выписку. Всё.
На следующий день, получив документы и попрощавшись с персоналом клиники и Олегом Борисовичем, взял у него письмо для Валентина Розбаша и под ёлочку 1970 года прибыл в УЦ г. Палдиски. Через несколько дней боль от прокола иглой прошла и я стал забывать об этом кошмаре. Но каждую весну к середине апреля я вспоминал этих замечательных хирургов из Сестрорецка и клиники академии, т.к. появлялось жжение и сидеть по этой причине на стуле было некомфортно. По большому счёту так и до сих пор.

 



Капитан 1 ранга Шумаков В.А.

 

Обновлено ( 18.07.2011 19:08 )