Летом 1984г. экипаж был укомплектован мичманами, старшинами и матросами.
Учтя негативный опыт формирования офицерского состава К-244, назначение в экипаж мичманов, составляющих треть численности экипажа и являющихся основным техническим персоналом на корабле, мы смогли «на самотёк» не пустить, но взять процесс в свои руки. При поддержке начальника Учебного центра Е.Н.Золотарёва я по договорённости с отделом комплектования ОМУ штаба Северного флота (Ю.И.Черненко) направил командиров боевых частей в школы техников, в Ленинград и в Северодвинск, где они себе отобрали лучших выпускников.
Так будущие мичмана прибыли в Учебный центр на стажировку в составе нашего экипажа, а затем хорошо проявившие себя были назначены в наш экипаж, минуя «распределение» на Северном флоте и на Флотилии.
Если бы это мы не сделали, - мичманов для К-244 собрали бы на Флотилии по принципу: «возьми, Боже, что нам не гоже», - и получили бы лишь массу проблем, поскольку для многих офицеров и мичманов и для всех семей офицеров и мичманов прохождение службы «по кругу», и особенно «по большому кругу» было как наказание.
Напомню: прохождение службы «по большому кругу», который начинался назначением в состав формирующегося экипажа, затем – годичное обучение в составе того экипажа в Учебном центре ВМФ, в Сосновом Бору или в Обнинске, стажировка на флоте, на однотипном корабле, приём корабля на судостроительном предприятии в Северодвинске или в Ленинграде, проведение заводских и Государственных испытаний корабля и приём этого корабля в состав Военно-морского флота, - всё это было хлопотно и необустроено, и к тому же убыточно («обычный» командир подводной лодки за то время, что я провёл на «большом круге», в Западной Лице получил зарплату, в сумме превысившую мою зарплату на стоимость а/м «Волга». По тем временам это было довольно много. При этом он не имел и половины лишений и хлопот, которые выпадали на долю командира «новостройки»).
Те, кто имел возможность исправить эту явную несправедливость, предпочитал в это не вмешиваться. Так, в начале 1987г. в Западную Лицу прибыли представители Комиссии Партийного контроля при ЦК КПСС, изучающие состояние освоения новых кораблей ВМФ. Заслушали двух командиров новых лодок: Ю.А.Зеленского – коман-дира К-278 «Плавник», позже названный «Комсомолец», и меня. Заслушивание проходило в кают-компании К-278. Юрий Александрович доложил Комиссии о проведении уникальных испытаний, а я сосредоточился на проблемах, которые препятствовали освоению новой техники, - с этими проблемами я столкнулся совсем недавно. Сказал и об убытках, понесённых мной в наказание за успешно проведённую сложную и ответственную работу. Присутствующий здесь же Начальник Главного Технического управления ВМФ вице-адмирал Филонович во время моего доклада несколько раз вскакивал, крича: «Это неправда! Он с чужого голоса поёт!», но главный в Комиссии осаживал Филоновича, а мне предлагал продолжать. Подытоживая совещание, главный поблагодарил меня за сообщение и сказал, что беспорядок будет исправлен, и что Комиссия меня вызовет для этого. Пока не вызвали. Я ожидаю.
Но при формировании экипажа К-244 нам всё же удалось уменьшить последствия невыгодности службы «по большому кругу» и набрать в экипаж К-244 очень толковую молодёжь, - выпускников школ техников.
По разным причинам пришли к нам и уже послужившие мичмана: из Кронштадта - Чалый И.П. на должность главного боцмана и Половченя В.С. на должность начальника секретного делопроизводства, а из Западной Лицы – Шаихов М.Г. на должность техника – холодильщика. Назначение в наш экипаж этих мичманов было для экипажа и для корабля большой удачей, поскольку на их должностях именно опыт имеет основное значение.
Таким образом, поскольку моё назначение на корабль было в числе последних назначений офицеров экипажа, необходимо считать, что формирование офицерского состава экипажа К-244 произошло за год, а полное укомплектование экипажа, - за полгода до начала активной фазы строительства этого корабля, сборки на стапеле.
Этот период, - до начала работы на корабле, был загружен подготовкой экипажа, теоретической, в Учебном центре ВМФ – вначале – офицерского состава (около полугода), затем – всего состава (ещё около полугода), и практической, - двухмесячной стажировкой на «родном» соединении, с отработкой на однотипной подводной лодке и сдачей двух курсовых задач, что должно подготовить экипаж к проведению заводских ходовых и Государственных испытаний построенной подводной лодки.
С первых дней нашей совместной службы в группе командования было и взаимопонимание, и деловое взаимодействие. При том, что в группе командования оказались офицеры, различающиеся и по опыту службы, и по характеру, - споров и «трений» у нас не было ни по каким вопросам. Этому способствовало отсутствие «люфта», - работать мы начали без «раскачки». Для этого приходилось пресекать саму надежду «попозже обязательно наверстать то, что можно не сделать сегодня», которую инициировал старпом. Соответствующий порядок постарался установить в экипаже я, а прибывший на К-244 позже замполит Тяганян Владимир Андреевич меня в этом полностью поддержал. И дело пошло.
На настрой экипажа немалое влияние оказывает и бытоустройство, и то, как «начальство» относится к этому бытоустройству. Должен сказать, что размещение нашего экипажа (как и других экипажей, проходивших обучение) во время обучения оказывалось даже хуже, чем в начале «атомного флота». Я помнил, что значительная часть экипажа К-52, в который в 1958 году получил назначение мой отец, размещалась в квартирах, в домах, построенных недалеко от Учебного центра специально для таких экипажей. Наша семья в 1958 – 1959г.г. жила в таком доме, по соседству с семьями других членов «нашего» и других экипажей: Гринчиков, Рыковых, Чубичей, … Вспоминаю сугубо-морской уклад жизни всех семей (фотографии и проч. в домашнем интерьере) и не вяжущуюся с ним «пехотную» одежду наших отцов и их сослуживцев …
