payday loans
Индекс материала
Белозерцев И.А. Павлины, говоришь
Страница 2
Страница 3
Страница 4
Страница 5
Страница 6
Все страницы

ПАВЛИНЫ,  ГОВОРИШЬ…

 

О Русская земля! Уже  ты за холмом!

(«Слово о полку Игореве»).

 

Атомная подводная лодка — корабль надежный и для жизни вполне пригодный. Ясное дело, не лайнер, однако и воздуха, и воды, и пиши на ней достаточно. И температуру сделаем, какую надо. И качка нам не страшна. Есть здесь и интересные книги, и совсем еще не старые фильмы. Служи на пользу Отечеству и в свое удовольствие. Однако до совершенства еще далеко. В этом мне пришлось убедиться, так сказать, на собственной шкуре.

 Однажды наша субмарина по­пала в пекло. Да, да в самое на­стоящее пекло. Вы, конечно, слышали, что есть такой город Аден, так вот, в его названии со­звучие с библейским адом сов­сем не случайно...

Начну по порядку. После пер­вой половины боевой службы в Индийском океане приказано нам было зайти в этот самый Аден для пополнения запасов, ремонта и отдыха. Обрадовались мы. Всем, конечно, после, трех месяцев похода на солнышке по­греться хочется на землю, на не­бо взглянуть, по травке прогуля­ться. Отдохнем, пополним запа­сы и вокруг Африки, обогнув мыс Доброй Надежды — домой.

В районе острова Сокотра по­шли на всплытие. И вот тут-то и начались неприятности. Уже на глубине 40 метров воздух в от­секах, стал жарким и влажным. А на глубине 20 метров мои ра­зовые трусы, единственная вещь из одежды, которая к тому вре­мени прикрывала мои чресла, можно было уже отжимать. Все покрылось каплями конденсата: палубы, переборки, электричес­кие кабели... А это, как вы, коне­чно, понимаете, с точки зрения физики и пожарного дела очень опасно.

Оказалось, что наши холодиль­ные машины при температуре за­бортной воды +35 градусов обе­спечить нам комфорт совершенно не в состоянии. Проектировались они, видимо, только для морей полярных и средних широт.

 Очень быстро все мы осознали, что луч­ше бы нам «лежать на дне в синей прохладной мгле".

 

 


 

 

«Аварийная тревога. Упала аварийная защита реактора пра­вого борта» — не замедлила прозвучать в отсеках команда из центрального поста (ЦП). А это означало, что где-то сопротивле­ние изоляции силовых кабелей в результате обильного замачива­ния упало до критического зна­чения, и если мы его быстренько не поднимем, то дела паши очень плохи.

Все бросились бороться с во­дой, ветошью вытирать палубы, переборки, кабели... Электрики по приборам ищут «коротыш». Aй да электрики! Уже, через ка­ких-то 5 минут ЦП объявил: «Отбой аварийной тревоги. Сопроти­вление изоляции восстановлено». После этого командир БЧ-5 (эле­ктромеханическая боевая часть) еще раз проинструктировал эки­паж по трансляции о том, как следует бороться с влагой.

Всплыли. Представьте себе черную-черную тропическую ночь. Полный штиль, подводная лод­ка бесшумно скользит по гладкой, как стекло, поверхности мо­ря под черным, обильно усеян­ным яркими звездами небом.

Звёзды, кстати, там не такие, как у нас. Есть очень крупные - с апельсин. И созвездий много но­вых, нам, северянам, не знако­мых. Но больше всего нас впе­чатлило не это. Температура +40° градусов! Это ночью! Только на ходовом мостике, подставив обнаженную грудь под набегаю­щий поток воздуха, можно ды­шать.

Утром встали на бочку в Адэнском порту. В небе ни облачка. Яркое палящее солнце, которое, кажется, навсегда пришпилено к зениту. По-прежнему - полный штиль. Температура и наверху, и в отсеках не опуска­ется ниже +40° градусов. В энер­гетических отсеках + 50°С, а в турбинном — около +75°С. Жестокая жара!

Спасаемся холодной водой. Охлаждаем воду в рефрижераторной камере, добавляем в нее кислый экстракт. 30-литровый «молочный» бидон, выставленный в центральном посту, осушается за 10—15 минут.

Форма одежды — разовые тру­сы, на шее полотенце, которое время от времени приходится от­жимать.

От перегрева начались тепло­вые удары и обмороки. Падают молодые матросы — вахтенные турбинного отсека. Пострадав­ших выносим на носовую надст­ройку под тент, обмахиваем само­дельными опахалами, отпаиваем водой. Установили продолжите­льность вахты в турбинном от­секе 10 минут.

Ничего, мужики здоровые — выдержим! Ночью все-таки не­множко полегче. Но спать в та­кую жару просто невозможно. Постель мокрая от пота. Посто­янно хочется пить. Вентиляторы не помогают. Холодильные маши­ны с задачей по-прежнему не справляются. Как же здесь люди живут?! Среднегодовая тем­пература +4О градусов!

 


 

 

Бухта в Адене большая и для стоянки кораблей удобная. Вход в нее с запада. С юга и юго-вос­тока — голые остроконечные скалы. К ним прилепился небо­льшой, в основном пятиэтажный город. С севера и северо-востока к самой воде подступает плоская песчаная пустыня. На северном берегу расположен нефтезавод: огромные баки, трубы... За заво­дом — аэродром. Там время от времени взлетают и приземляют­ся гражданские самолеты. Ниг­де не видно ни единого деревца, ни травники, ни цветочка. И сол­нце, вездесущее солнце!

Небольшими группами сходим на берег. Гуляем по южной око­нечности Аравийского полуост­рова, по Адену.

Очень быстро убеждаемся в преимуществах футы, в которой ходят местные мужчины. Это не­большой кусок материи, которым они оборачивают свои бедра. Плюс  белая безрукавная ру­башка - распашонка, шлепанцы на ногах — вот и вся экипиров­ка аборигена. Йеменцы народ мелкий, высушенный, незлобливый и неторопливый.

Наша «тропическая» форма: черные брюки, кремовая безрукавная рубашка, черные кожа­ные ботинки, на голове - белая фуражка. Уже через пять минут прогулки и рубашка, и брюки становятся мокрыми и прилипа­ют к телу, из-под картуза текут ручьи, а ноги горят. Спасаемся в магазинах. Там тень и конди­ционеры. Торговля здесь повсю­ду: магазины, лавочки, навесы, а то и прямо на тротуаре. Мно­го мусора, грязи разлагающихся на солнце зловонных помоев.

Говорят, еще совсем недавно, до революции, при англичанах, которые владычествовали здесь 500 лет, везде была идеальная чистота.

Наше особое внимание, конеч­но же, привлекают женщины. Боль­шинство из них носят паранджу. Легкая, черная, воздушная ткань изящно облегает точеные фигур­ки. Но каким-то образом они умудряются при встрече метнуть и пламенный взор и продемон­стрировать свою изящную нож­ку. «Иль просто сон воображе­нья» рисует картину, или наме­ртво зажатый основной инстинкт, напоминает о себе? Ведем мы себя, конечно, прилично, сдер­жанно. Не до романтики. Тут бы выжить!                                          

В специальном магазине для моряков — фришопе, располо­женном в порту, приобретаем «колониальные» товары.  Нашей добычей становятся в основном различные сувениры и японская радиоаппаратура.

Второй раз погулять по этой раскаленной сковородке желания ни у кого не возникает. Разве что у членов нашей делегации, которая побывала на приеме у местных, властей, и наших дип­ломатов. Рассказывают о двор­цах, кондиционерах, бассейнах, нарядах, напитках, павлинах... Павлины! Как известно, не два горошка на ложку.

 


 

 

Ремонт закончен, запасы по­полнены, почта получена и про­читана.

Ох уж эта почта! Как она будоражит наши души! Упо­минание в письме о вьюгах и мо­розах вызывает умиление до слез.

Пора нырять в спасительную глубину и двигать на милый на­шему сердцу север. Опять в рай­оне острова Сокотра, провожае­мые жгучим солнцем и америка­нскими противолодочными самолетами, погружаемся.

Начинается вторая половина боевой службы. До того, как мы вздохнем полной грудью, еще очень не скоро. Еще много дней и ночей глубины трех океанов будут испытывать нас на проч­ность.

О, Русская земля! Еще ты да­леко!

 

 


 

 

Урановая музыка глубин

 

                                            А.Г.Буглаку

 

Романтиков в помине не осталось.

И мы с тобой дожили до седин.

Счастливчики! Ведь нам с тобой досталась

Суровая романтика глубин.

Ты помнишь, как ныряли от причала -

В подводный космос от полярных льдин?!

Чтоб побеждать! И нам с тобой звучала

Урановая музыка глубин.

Нормально ли – в поэты в ваши лета? -

Спросил журнальный деятель один.

Он где-то прав, но пусть учтут при этом

Влияние морозов и глубин.

Есть бриллианты и пустые стразы.

Есть просто угли от костра осин.

Но угли превращаются в алмазы

Преодолев давление глубин.

Но души превращаются в алмазы

Под тяжестью немыслимой глубин!

 

Ох, трудна, тяжела глубина!

Если что – ни покрышки, ни дна.

Только всё же упрямо идём мы на бой

В глубину, в глубине, с глубиной.

Потому что нам в жизни была суждена

Для огранки души глубина.

 

 

 


 

 

 

 

СЛЕЖЕНИЕ

 

"Бегу с ведром на голове".*

Не слышу ни черта.

Забила слух помехой мне

Шумящая вода.

Ракетовоз от нас ушел,

Вот-вот "на мушке" был.

Искал "коробкой" - не нашел,

Лишь время загубил.

Нам встречный танкер помешал.

Он спрятался под ним.

Тоску в подскоке разогнал –

За танкером "летим".

- Акустики, снижаем ход.

- По курсу прямо - цель.

Теперь он точно не уйдет.

Еще разок проверь.

Его шумы слышны опять.

Привязан что ли здесь?

Несется в лоб! А ну стоять!

Там ведра тоже есть!

Посылкой прямо барабань.

И реверс побыстрей.

Задел скулу. И дело - дрянь.

И шкуру рвет на ней.

Загривок дыбом ото лба –

Ответственность на мне!

Лишь чуть царапнула судьба,

Но ужас по спине.

Я цел и должен продолжать.

Залижемся потом.

- А ну бодрей, не унывать!

- Механик, что с винтом?

Надежно "джона" взял за хвост.

Наращивая ход,

Бежит от нас ракетовоз

В спасение террвод.

За ним не можем мы туда -

Граница, как стена.

Для нас - нейтральная вода.

Мы - мирная страна.

Следил три ночи и три дня.

Держались молодцом.

Но смотрят, вижу, на меня,

Как будто что с лицом.

Открыли мне секрет простой

В каюте зеркала -

Прическа черная, как смоль,

Теперь, как снег бела.

Вот так я стал, как лунь, седой,

Хоть не был на войне.

Ракетно-ядерной бедой

В лицо дохнуло мне.

 

 *"Бежать с ведром на голове" - выражение подводников, означающее для подводной лодки двигаться со скоростью, когда гидроакустические приборы не "слышат".

Обновлено ( 18.07.2011 19:27 )