Готовность №2 Подводная
В конце декабря 2005 года мы готовились к переходу из Северодвинска в базу. Старшим на борту у нас был к.1р. П.М. Моргулис. Накануне выхода в море командир представил ему вахтенных офицеров корабля. Когда он узнал, что помощник командира Маслов А.Б. уже отправлен в базу для приема и подготовки казармы, а вместо него вахту в 3 смене будет нести КЭНГ Лудзиш, то сказал: «Ну, вот что, командир, я экспериментов не люблю, поэтому сам с ним будешь нести вахту». Как-то ночью на вахте в подводном положении мы были уже в Баренцевом море к.1р. П.М. Моргулис мне говорит: «Я НЕ ХОЧУ ИГРАТЬ ТРЕВОГУ - БУДИТЬ ЛЮДЕЙ, ПУСТЬ ВСЕ ПОСПЯТ, НО НАМ НАДО ВСПЛЫТЬ И ПРИНЯТЬ СЕАНС СВЯЗИ. ДАЮ ТЕБЕ 5 МИНУТ ЕСЛИ ТЫ СМОЖЕШЬ ПОДНЯТЬ ВСЕХ ИЗ БЧ-4 И ОБЕСПЕЧИТЬ К ПРИЕМУ СЕАНСА СВЯЗИ ИХ ГОТОВНОСТЬ №1 - ТО ТРЕВОГУ ОБЪЯВЛЯТЬ НЕ БУДЕМ, А ЕСЛИ НЕ СМОЖЕШЬ - ТО ОБЪЯВИМ!» Я обеспечил. Слава Андреев никак не хотел просыпаться и вставать. Он на все мои аргументы отвечал, что встанет только после объявления тревоги. Но потом он все таки прислушался к моему мату и встал. Мы всплыли, приняли сеанс связи и погрузились по готовности №2 подводная, хотя положено все это делать по готовности №1. И я больше никогда ничего подобного не видел за время службы.
БЕЛОЕ МОРЕ
Мне очень запомнилось Белое море. Там погода совсем другая - не так как в Баренцевом море и туманы и морозная лунная ночь с молочно белым морем под шугой и сплошные ледяные поля и тюлени и многое другое. Я 2 раза видел как поздней осенью сильный ветер отрывает от берега, ледяной припай (весь слой намерзшего льда - шириной 50-150м и длиной от горизонта и до горизонта) и эта белая полоса потом дрейфует по зимнему морю совершенно не разделяясь на отдельные фрагменты - а напротив сохраняя в строю равнение, наводя страх и ужас на мореплавателей - смущая их своим резким и внезапным появлением - заставляя морщить репу и лихорадочно соображать, где находится корабль? уж не берег ли это приближается навстречу? Командир гонял нас во время перехода в плавдоке из Питера по ББК в Северодвинск, заставлял учить и сдавать ему зачеты по знанию театра и лоции Белого моря. В лоции Белого моря написано про все природные явления, - какие и когда происходят и что приходится ждать от моря и погоды. В частности о припаях там прописано все подробно.
Я помню как глубокой ночью стоя на вахте, я вдруг увидел, как сверху мне на голову резко пикирует какая-то светлая тень. Я даже шарахнулся в сторону от нее - это оказалась уставшая чайка - (такое у меня было всего один раз в жизни) она из-за волнения моря не захотела садиться на поверхность воды и ждать в таком положении рассвета. И в темноте ночи она увидела нашу ПЛ. Чайка обрадовалась, резко спикировала и приземлилась на носовой аварийный буй - в самый его центр - и так сидела с нами до самого восхода солнца. Она улетела только после рассвета. А как только она «приземлилась» к нам наверх поднялся Вова Ткаченко и я показал ее ему - и даже подсветил нашу ночную гостью прожектором. А Вова спустившись был так воодушевлен от этой встречи - что мигом на творческом подъеме оформил боевой листок, он очень быстро и точно единым росчерком перьевой ручки (с золотым пером!) набросал от руки и в красках!!! и чайку и буй и нос нашей ПЛ. Я помню, как тогда был очень удивлен и тем, что его это так сильно впечатлило (торкнуло) и тем какие большие скрытые таланты в нем оказывается, были глубоко зарыты.
ЖИЛИЩНЫЙ ВОПРОС
Командир не включил меня в расписание по каютам во время проведения испытаний нашей подводной лодки в Белом море. Своё решение он объяснил просто: «Мне очень важно, чтобы в торпедном отсеке всегда был офицер, который смог бы возглавить борьбу за живучесть, ведь у вас в отсеке размещено 60 человек из числа гражданских специалистов. Поэтому я специально не выделяю вам койку в каюте, чтобы вы спали в отсеке.» Я был польщен доверием, глупых вопросов командиру не задавал и почти полгода накрывался канадкой и спал на грязном матрасе бросив его прямо на торпедную палубу. Матрас еле помещался между приборами в закутке напротив пульта «Кальмар». Во сне я часто ворочался и прислонялся то плечом, то боком к металлическим корпусам приборов (там было очень тесно!) и грел эти приборы теплом своего тела, поэтому быстро простудился и непрерывно кашлял во сне, но при этом крепко спал не просыпаясь. Все свои вахты я стоял сам, не смотря на простуду, кашель и сопли. В январе 1986 года после того как меня назначили командиром БЧ мне дали койку в каюте командиров БЧ. Она была на 3 ярусе – эту рацуху придумал командир, т.к. изначально по проекту там д.б. только 2 яруса. Рабочие из 4-х местных кают сделали 6-ти местные. Каждому из командиров и начальников в данной каюте было выделено места не больше чем в гробу. Начальник РТС Ю.И. Онучин, для того чтобы попасть в свою койку на 1 ярусе сначала принимал упор лежа, а уж затем боком проворно как ящерка занимал выделенное пространство. Таким образом, с помощью уплотнения пространства был окончательно решен вопрос с размещением на корабле экипажа. Правда в результате у меня оказалась не койка, а всего полкойки. Над моей койкой с подволока нависал большой выступ и просунуть ноги под него не представлялось никакой возможности. Спать приходилось в позе эмбриона – как кузнечик с согнутыми ногами. Во время тревоги, когда я прыгал вниз, долететь до палубы мне не удавалось никогда. В полете я седлал верхом или штурмана Беляева или Славу Андреева, которые спали подо мной. И с трехэтажным матом мы все весело разбегались по отсекам. Вот какие привилегии были у нас на подводной лодке для командиров БЧ.
А после прихода в родную базу командир мне как-то сказал – Вы знаете, мы тут с замполитом подумали и решили, ни комнаты, ни квартиры вам не выделять, потому что если вы сюда привезете жену с дочкой, то не сможете много времени отдавать службе.
