Первая боевая служба на Камчатке.
Это был уже не тот экипаж, которым «пренебрегали» на Севере. Это был грамотный, опытный, отработанный и сплоченный экипаж. Нам было приятно, что идем в поход именно на «К-212», которую мы ремонтировали на Севере в г. Полярном на СРЗ-49. Тогда не Севере у нее был другой тактический номер - «К-87».
При наведении порядка на пла перед длительным плаванием я иногда повышал голос на неповоротливых и непонятливых подчиненных. Это дошло до командира дивизии контр-адмирала Берзина А.С., который вызвал меня к себе и доходчиво напомнил мне, как надо общаться с л/составом. Он никогда не терпел хамства. Мы очень уважали нашего командира дивизии контр-адмирал Берзина А.С. за его грамотность, спокойствие, терпение, интеллигентность и человечность. Он был уникальным человеком, он мог писать одновременно в 2-х документах то левой, то правой рукой, читая сразу несколько документов.
В феврале месяце
В то время только дизельные лодки и пла 1-го поколения ходили в южные широты на БС (боевую службу). Пла 2-го поколения, (а 3-го поколения тем более), как потом оказалось, не были приспособлены к плаванию в теплых морях, т.к. техника, вооружение, да и люди, нуждались в дополнительном охлаждении. Мы были одними из первых.
В Ю-Китайском море на глубине
Через 2 месяца нашего плавания мы получили приказ всплыть и в обеспечении надводного корабля следовать в п. Камрань. Мы всплыли на рассвете и пошли в бухту Камрань. Перед выходом на мостик для смены командира я по привычке надел меховые штаны, «канадку», (это теплая меховая куртка из овчины), валенки и полез наверх по трапу. Ведь мы уходили в поход с Камчатки зимой и шли до точки погружения в шторм, в пургу и мороз. Но когда я вылез, все грохнули от смеха, так как на мостике было жарко и нещадно палило солнце, хотя было только утро. На мостике все стояли в РБ и пилотках.
Меня сразу поразила окружающая подводную лодку красота Юго-Восточной Азии. Летающие рыбки, снующие вдоль борта пл джонки вьетнамских рыбаков, на горизонте - гористые берега с пальмами в сиреневой дымке и белоснежный песок вдоль побережья.
Мы пришвартовались к большущему, предназначенному для швартовки авианосцев, пирсу, который мог менять свою высоту с помощью гидравлических опор. Нас встречал штаб 17-й эскадры, которой командовал вице-адмирал Кузьмин. Уже через несколько часов часть личного состава экипажа с непривычки получила сильные солнечные ожоги, (обгорали уши, нос, открытая часть груди), и обожженный л/состав немедленно был спущен в подводную лодку, где наш врач оказывал им помощь, натирая их мазями и кефиром. После этого они не выходили наверх несколько суток. Ядерную установку из действия мы не выводили из-за высокой влажности и высокой температуры за бортом, хотя нам и приказывали это сделать флотские начальники. Мы боялись, что сопротивление изоляции электрических цепей упадет до нуля, и мы не сможем ввести в действие наш реактор. Мы снизили мощность реактора до 12%, на лодке работали холодильные машины, нам было прохладно и комфортно. Мы даже обеспечивали наши боевые надводные корабли, стоящие в Камрани, питательной водой.
В Камрани мы простояли около 2-х недель. Экипаж посменно отдыхал, л/состав купался, загорал, ел свежие фрукты и овощи, которыми нас снабжала береговая база, общались с военными вьетнамскими моряками, ходили на пляж купаться и на экскурсии по полуострову. Мы впервые в жизни увидели берега с белоснежными песками с высокими кокосовыми пальмами, прозрачное до дна море с кораллами, морскими звездами и яркими различных цветов рыбами, не на картинках, а наяву.
При походах на пляж нас постоянно охраняли вьетнамские военные, вооруженные автоматами, т.к. полуостров еще не полностью был очищен от сайгоновцев, которые раньше воевали на стороне американцев. В конце нашего отдыха на одном из пляжей, где мы купались, загорали и, как всегда, ловили морских звезд и ломали кораллы на дне залива для сувениров, нас обстреляли из автоматов. Пули летели выше наших голов, справа и слева от нас. Я был старшим на этом купании и приказал всем срочно выйти из воды, надеть кремовые рубашки с погонами, построиться, чтобы с берега видели, что идут советские подводники, и мы строем отправились на свой корабль. Как потом выяснилось, это нас «припугнули» вьетнамские военные, охранявшие нас, чтобы мы не опустошали их морское дно, т.к. они считают его богатства народным достоянием. Но все же все подводники ушли из Вьетнама с сувенирами для родных и близких. Не забыли мы сувениры и для офицеров штаба.
Вьетнамские военные моряки в то время жили очень бедно, кормили их 1 раз в день, давая им на обед лишь небольшую порцию риса. Почти каждый вьетнамский моряк имел небольшой огород или грядку, где он выращивал овощи для своего дополнительного питания. В качестве братской помощи мы подкармливали вьетнамских военнослужащих, давали им хлеб, консервы, дарили им рубашки, шинели, ботинки и другие личные вещи.
С окончанием отдыха, устав от палящего солнца и жары, мы снова ушли в море и еще месяц несли боевую службу в Ю-Китайском море, но уже без старшего на борту, НШ кап. 1 ранга Алкаева Н.Н. Он вернулся на Камчатку самолетом. С боевой службы мы вернулись весной
После боевой службы я вернулся в свой экипаж на пла «К-212», и мы приняли пла «К-212» от 379 экипажа. Это было еще не последнее расставание с 379 экипажем, судьба еще раз соединит нас вместе, но это будет позже.
Боевая служба закалила меня, я получил практические навыки в командовании боевым кораблем, она придала мне уверенность в службе и укрепила в моем сознании мысль, что надо идти до конца и становиться командиром подводной лодки. В 1981 году 10-я дивизия направляет меня на учебу на 6-е ВОК ВМФ.
Учеба на 6-х ВОК ВМФ в г. Ленинграде.
На учебу я опоздал на несколько дней, передавал дела и обязанности, но меня там уже ждали и назначили старшим 104-й группы. Старшим 101-й группы тогда был будущий НШ СФ кап. 3 ранга Михаил Моцак. Мне опять повезло, я попал в очень хороший коллектив. В нашу группу входили Иван Фомин, с которым я служил в экипаже Ворошнина на Севере, Володя Коропец, с которым я учился в училище. В нашу группу входили Сережа Ефременко, который станет командиром пла и будет приезжать на учебу в УЦ ВМФ г. Сосновый Бор, Володя Коляда, Володя Савицкий, Олег Бурцев, который сейчас уже вице-адмирал и служит первым заместителем начальника Главного Штаба ВМФ, и др. офицеры, фамилии которых я, к своему стыду, забыл, но всех помню в лицо.
Командирские классы – это лучшее учебное заведение в ВМФ, в котором я когда-либо учился. Там учат конкретно и тому, что нужно будущему командиру подводной лодки или флагманскому специалисту соединения. Там преподают опытнейшие педагоги, прошедшие путь флагманских специалистов соединений, командиры подводных лодок и соединений, которые имеют громадный опыт службы и большой наплаванности на подводных лодках и надводных кораблях. Они очень доходчиво и интересно доводили до нас учебный материал. Особо хочется отметить таких преподавателей, как кап. 1 ранга Сахаров с кафедры тактики, кап. 1 ранга Зайонц с кафедры минно-торпедного оружия и др. После учебы у меня остались прекрасные конспекты, к которым я постоянно обращался в моей дальнейшей службе.
К концу обучения на 6-х ВОК ВМФ проходили состязания между учебными группами на лучшие ракетный и торпедный КБРы, на лучший ГКП по управлению ПЛ и др. Везде кроме одного состязания, наша 104-я группа заняла 1-е места. Старший 101-й группы кап. 3 ранга Моцак был сильно расстроен, что в состязаниях они были не первыми. Во время учебы на 6-х ВОК ВМФ я со своей женой жил на съемной квартире на Сиреневом бульваре. Детей у нас в то время еще не было. Комнату нам сдавала прекрасная добрая женщина, с которой мы долго еще переписывались.
В 1982 году я с отличием окончил 6 –е ВОК ВМФ и убыл на Камчатку в свою родную 10-ю дивизию.
