Капитан 1 ранга запаса Игнатий Александрович Белозерцев – опытный подводник, мой давний сослуживец по Западной Лице.
С ним мы (он – в должности заместителя командира по политической части, я – в должности старшего помощника командира), летом 1982г. выполняли на борту атомохода задачи в Индийском океане. В декабре 1985 года, когда я, командуя АПЛ К-244, привёл свой корабль с завода, он был уже начальником политического отдела нашей дивизии.
После увольнения со службы Игнатий Александрович занялся литературным творчеством. Узнав о нашем САЙТе, он 18 мая 2010г. прислал для размещения на нашем САЙТе несколько своих стихотворений и два рассказа.
Ознакомившись с ними, я посчитал, что к размещению на нашем САЙТе годится не всё присланное Игнатием Александровичем.
Поэтому 20 мая 2010г я направил автору стихов и рассказов Письмо следующего содержания: Игнатий Александрович, здравствуй!
Благодарю за новые материалы, присланные тобой для САЙТа.
С большим интересом читаю твои СТИХИ, - вижу в них состояние души, вызывающее мою симпатию.
Что же относительно рассказов, то их ЯЗЫК, на мой взгляд, весьма хорош.
СОДЕРЖАНИЕ же тех рассказов мной воспринято неоднозначно: терпимо (с позиции целей нашего САЙТа) несоответствие реальности первого рассказа (о павлинах), и нетерпимо, с той же позиции, несоответствие реальности второго рассказа, о неком опытном варяге-ермаке, любимце женщин и проч.
Второй рассказ, - в силу несоответствия его содержания целям САЙТа, не может быть размещён на нашем САЙТе.
Будучи сторонником идей, выраженных во ВВОДНОЙ СТАТЬЕ САЙТа, я против того, чтобы автор, бесспорно компетентный в подводной службе человек, сообщал "некомпетентным" хотя бы о возможности успехов экипажа, где (по мнению варяга, или же действительно?) "царит бардак". К сожалению, в твоём рассказе, основанном на известном фактическом событии, такая мысль имеется.
Но на самом деле такого в подводной службе быть не должно, и, в общем-то, не бывает, поскольку бардак в обыденных проявлениях той службы весьма быстро (иногда -сразу, иногда - со временем) и безусловно тянет за собой провал результатов той СЛУЖБЫ.
Это и мне, и тебе известно доподлинно и по собственной службе, и по результатам анализа всех известных происшествий, а мы их знаем множество!
Поэтому рассказ, который, выдавая бардак за возможное состояние организации службы на корабле, тем самым рекламирует именно бардак, - такой рассказ не может быть размещён на нашем САЙТе.
Поскольку отказ разместить эту рекламу бардака не препятствует распространению рассказа в иных формах, - я считаю необходимым высказать тебе просьбу: рассказ уточнить в том, что есть причина неудовлетворённости варяга экипажем Кислицына
Вообще-то, насколько о собирании камней варягом мне известно, в организации службы на экипаже Кислицина действительно имелись существенные ошибки, в том числе отдых командира при прохождении узкости, вялость и ошибки штурмана, тем не менее, избежавшего ответственности за тот "сбор камней", и другие.
Мирясь с бардаком, Кислицын через недолгое время совершил новое происшествие, собрав уже не камни, а перископами шлюпки с танкера. После этого кислицын был снят с должности командира, тем самым навсегда лишён возможности командовать кораблём, мирясь с бардаком в организации службы.
Но Кислицын успел "воспитать" старпома, который тоже терпел бардак.
В 1986г. тот бывший старпом чуть не утопил, столкнувшись на перископной глубине, БПК "Нахимов". За это не только сам был снят с должности, но и находящегося на берегу комдива лишил права стать Героем...
Что же относительно твоих сомнений в востребованности анализа пережитого нами: "Наши отчёты с выводами вряд ли будут интересны новым поколениям. Их надо ещё как-то убедить в нашей правоте", то, во-первых, любым действующим морякам интересен опыт прежних поколений, - подчеркну, именно опыт интересен действующим, а не новые рассказы жульвернов (хотя и фантазии почитать невредно. Очень их любил твой варяг).
Во вторых, и это очень важно, наши отчёты о большой и успешной работе являются исторической правдой, которую необходимо закрепить, пока мы живы. Иначе мы в истории останемся подельникакми тех, кто Флот разваливал и развалил.
Необходимо понять, что отчёты с выводами о причинах успехов и неудач весьма востребованы и необходимы. Представить наши отчёты с выводами - наш долг, наша обязанность. Это - своеобразная сдача нами вахты, той вахты, несению которой мы посвятили лучшие годы своей жизни, вахты, к которой мы готовились и которую мы несли хорошо.
Поэтому жду от тебя и от наших коллег новых материалов, соответствующих идее формирования САЙТа, той, которая выражена в моей вступительной статье.
Сообщи, … каково мнение о содержании и оформлении нашего САЙТа?
Прими решение по участию в праздновании 25-летия спуска на воду К-244 и сообщи мне.
Было бы очень полезно разместить на САЙТе статью начальника политотдела 33 дивизии о К-244.
Как говорят у вас, поэтов, ЖДУ ОТВЕТА, КАК СОЛОВЕЙ ЛЕТА.
с уважением В.А
На это моё Письмо Игнатий Александрович 21 мая 2010г. ответил мне так:
Разгромил! Почти со всем согласен. А рассказ о варяге непременно вызывает самый живой интерес. Особенно у адмиралов. О показухе там шла речь. Уж больно велико у некоторых советских командиров было желание блеснуть. К чести первого командира К-244 он этим не отличался. Бардак - это по оценке варяга. Когда флотский порядок держится на напряжённых, совершенно не нормальных межличностных отношениях в экипаже - не нормально. Ещё раз повторяю - документальность меня не интересует. Все герои есть обобщения. Таковы поэты. На том стоим! Как всегда, чёрную работу работы с фактами оставляем вам - политические деятели и борцы. …. Спасибо! Пока. Игнат.
Усмотрев в этом пояснении И.А.Белозерцева свидетельства того, что, во-первых, его рассказ о жизни и деятельности варяга популярен (т.е., распространяется и помимо нашего САЙТа), и, во-вторых, что некие неназванные адмиралы фактически одобряют такой рассказ об известном происшествии, - я посчитал, что к популярному рассказу должны быть даны комментарии, которые, не нарушив художественную ценность произведения, позволят сделать достаточно правдивое воспоминание о том происшествии, развлекающее адмиралов, ещё и полезным профессионалам.
Для этого я решил несколько расширить мой первоначальный ответ И.А. Белозерцеву и разместить его вместе с самим рассказом на нашем САЙТе.
Так будет решена и задача САЙТа, обнаружившаяся при обсуждении рассказа о варяге.
Итак, размещаем на нашем САЙТе рассказ и ремарку И.А.Белозерцева к первоначальному моему комментарию, а также наш развёрнутый комментарий к этому рассказу. Позиция составителей САЙТа выражена именно в таком «комплексном виде».
Игнатий БЕЛОЗЕРЦЕВ
ЗОНА ПОРЯДКА
" Он и в другом убедить спешил,
Совесть и честь глуша,
Будто бы нет у людей души.
Есть у меня душа!"
А. ЯШИН.
I.
Лучшая пора в Заполярье — это август. Тихие, ласковые, теплые дни. В один из таких дней в гарнизоне подводников встречали из очередного похода атомную подводную лодку под командованием капитана 3 ранга Кислицина.
На пирсе, к которому будут швартоваться покорители глубин — строй моряков, блестят золотом трубы духового оркестра, дожидается своего часа жареный поросенок. У береговой черты друзья, женщины с цветами, дети.
И вот на рейде появляется черная сигара субмарины. С помощью буксиров она аккуратно прижалась к своему причалу. Играет оркестр. По сходне первым сбегает командир, отдает рапорт адмиралу. Потом весь возвратившийся экипаж, кроме вахты, выстраивается напротив встречающих.
Поздравления, объятия, цветы, поцелуи... Все как всегда в таких случаях. Но на этот раз что-то не так. Все очень быстро. Чем-то недоволен адмирал. Стремительно умчались от пирса черные «Волги». В море на корабле что-то случилось! Потерянно и обреченно смотрит вокруг капитан 1 ранга Вепрук, выполнявший на походе обязанности командира-наставника.
Что же омрачило праздник, возвращения к родным берегам?
II.
Вячеслав Германович Вепрук был командиром уже пять лет. Явно «пересидел». Офицеры, которые становятся адмиралами, больше трех лет в командирском кресле не задерживаются. Осознание этого отравляло ему жизнь. А ведь его корабль уже четыре года носил звание отличного.
Причину несправедливости по отношению к себе Вячеслав Германович, конечно же, знал. Никак не налаживалась его семейная жизнь. Но кому какое дело до его личной жизни? Ох, уж эти моралисты!
Видный мужчина — статный, с красивой черной шевелюрой, пышными усами, выразительными голубыми глазами — он пользовался большим успехом у женщин. Его подругами неизменно становились самые яркие из них. Двум своим бывшим женам он уже давно исправно платит алименты на своих дочерей. Его ли вина в том, что эти красотки в его отсутствие в гарнизоне очень быстро оказывались в чужой постели?
Однако самую большую травму он получил от третьей своей жены, Татьяны, бурный роман с которой сопровождался громкими скандалами. Он отбил ее у молодого офицера — своего подчиненного. Но и она как раз накануне выхода на боевую службу без всякого объяснения ушла к своему первому мужу. И Вепрук сорвался — ушел в загул, едва не опоздав к выходу в море.
Рук Вячеслав Германович не опускал. Это не в его характере. Все, чего он в жизни добился, пройдя путь от босоногого деревенского мальчишки до командира новейшего атомного подводного крейсера, достигнуто, как говорится, собственным горбом. И в школе, и в военном училище, и в Военно-морской академии он всегда был отличником. И теперь, являясь командиром подводного крейсера, он давно уже исполняет обязанности заместителя командира дивизии — наставника молодых командиров. Как про него на дивизии говорят, «не вылезает из морей». В среднем выполняет по две автономии в год. Ох, как это не просто. Ему недавно стукнуло 40. Пора подумать и о здоровье.
Но адмиралом он будет! Дело времени. Теперь уже скоро. Самоотверженность офицера, конечно же, замечена. На днях ушло представление на его назначение командиром дивизии атомоходов. Сразу, минуя должности заместителя командира дивизии или начальника штаба. Есть все-таки правда на земле и Бог на небе!
Он знал, что многие его не любят за непреклонность и мелочную придирчивость, но был убежден, что это на пользу делу. Вокруг командира должна быть зона порядка. Иначе нельзя. Став командиром, он возвел между собой и подчиненными непроницаемую стену. При его появлении на плацу ли, в казарме, на корабле, как по волшебству, все выравнивалось в струнку, исчезали не только окурки, матросы и лейтенанты, но и соседние командиры... Пусть учатся, как служить!
В гарнизоне подводников он, наверное, навсегда останется в памяти людей автором таких крылатых выражений, как «Если семья мешает службе — брось семью», «На флоте не бывает больных и здоровых — бывают живые и мертвые», и многих других, которые в военной среде известны давно, но здесь в его авторстве никто не сомневался.
Он вообще был большим любителем цитат и афоризмов и обильно оснащал ими свою речь. И если бы не был он командиром, то люди, служившие рядом, умирали бы, наверное, со смеху. На деле же им было совсем невесело, ибо после таких «проникновенных» речей обычно сыпались наказания и оргвыводы.
Не случайно однажды утром на дверях его кабинета была обнаружена надпись (подре-дактированная цитата из В. Высоцкого): «Здесь ночью вставала земля на дыбы, и волны ломились о плиты. Здесь нет ни одной персональной судьбы, все судьбы в единую слиты».
В ходе очередного плавания Вячеслав Германович обязан был поставить на ноги еще одного молодого командира, капитана 3 ранга Кислицина. Он знал этого офицера давно и не переставал удивляться, как его все-таки назначили командиром атомохода. Не обошлось тут без «волосатой лапы». Не блестит ни с одной стороны. Волевой компонент отсутствует напрочь. На его корабле и в казарме вечно бардак, личный состав разболтан, неряшлив... Огневые упражнении в этом году он, правда, выполнил лучше его, Вячеслава Германовича и, наверное, получит приз главнокомандующего Военно-Морским Флотом за лучшую торпедную атаку отряда боевых кораблей — самым престижный у командиров приз. При мысли об этом у Вепрука портилось настроение. «Везет дуракам и пьяницам», — успокаивал он себя.
Не мог он простить Кислицину демократичности во взаимоотношениях с подчиненными. Выходец из интеллигентной столичной семьи, тот со всеми был подчеркнуто вежлив, и, казалось, в пику ему — Вепруку всегда и во всем старательно демонстрировал близость и уважение к людям, опираясь на их совесть и ответственность. Это в наше-то время! Когда «добродетели низложены, кто наглей, тот и умней», когда законом стало правило «всех грызи или лежи в грязи», когда давно уже «каждый за себя — одни Бог за всех». Глупец! Бока еще не мяты...
На праздничных вечерах Кислицин играл на баяне, пел песни, выплясывал вместе со своими офицерами и мичманами. И те, конечно же, вместе со своими женами и подругами были от него без ума. И, несмотря на молодость, был он гонорист и не в меру разговорчив. Однажды на совещании у адмирала отпустил в адрес Вячеслава Германовича шуточку, от которой вся почтенная публика лежала в лежку от хохота. Ну и, конечно же, у него и красавица жена, и умницы дочки...
III.
Как показали первые недели плавания, экипаж у Кислицина был подготовлен неплохо. Расчет главного командного пункта (ГКП) работал слаженно. Только штурман — капитан-лейтенант Пандин, тоже москвич, — казался каким-то напуганным, безынициативным. С ним надо построже. И еще пытается спорить, учить. Сопляк!
А спор вышел па подходе к проливу, который Вячеслав Германович форсировал уже с десяток раз. Штурман настаивал на всплытии под перископ для определения места по маякам, как того требовала инструкция. Но Вячеслав Германович знал, что необходимости в этом нет. Инструкции, по его твердому убеждению, пишут перестраховщики и кабинетные «крысы», которые давно отстали от жизни и не учитывают появления на кораблях новых приборов и способов определения места. А всплывать на подходе к узкости под перископ, — значит, обнаружить себя. Тут же какой-нибудь Джон, как говорится, сядет на хвост, и тогда успешное выполнение задач боевой службы будет под вопросом. Нет, на этот раз обойдемся без маяков. Ему, как никогда, нужен был полный успех.
Вячеслав Германович, как всегда на командирской вахте в ночное время, развалясь, с закрытыми глазами восседал в кресле посередине центрального поста (ЦП). А это значит, что все идет как надо, все на своих местах. Полный порядок. Он в этом не сомневался. В такие минуты ему казалось, что он полновластный хозяин не только на корабле, но и в океане, и ему подчиняются и ветры, и течения, и приливы с отливами. Мощь корабля давала для таких мыслей все основания.
Посапывают приборы, идут плановые доклады... До форсирования узкости еще два часа хода. Кислицин отдыхает в каюте.
От внимания Вепрука не ускользнуло, конечно, то, что после их разговора со штурманом из центрального поста тут же шмыгнул вниз лейтенант Зарубин - командир электронавигационной группы. «Побежал докладывать командиру», — подумал Вячеслав Германович. И был прав.
Через некоторое время и ЦП стремительно поднялся Кислицин и сразу же прошел в штурманскую рубку. Еще через пару минут прозвучала его команда! «Боцман, всплывать на глубину 100 метров». И ПЛ, находившаяся на глубине
Но не таков был Вячеслав Германович, чтобы с ним не считались. Не поднимаясь с кресла, не открывая глаз, немного поразмыслив, он скомандовал: «Боцман, задержаться на 130». Команда была немедленно исполнена.
Но побеседовать с Кислициным о правилах хорошего тона Вячеславу Германовнчу на этот раз не удалось. Через мгновение ПЛ ударилась обо что-то носом и задрожала, как телега при езде по ухабам.
«Стоп турбина, продуть среднюю, аварийная тревога, всплывать на перископную глубину, осмотреться в отсеках!» - четко и твердо командовал Кислицин. А когда, побледневший как полотно, Вепрук пытался что-то возразить, не обращая на него внимания, бросил вахтенному офицеру: «Записать в вахтенный журнал — в управление кораблем вступил командир капитан 3 ранга Кислицин», — и продолжал делать свою непростую работу.
Все отсеки доложили о том, что замечании нет.
На этот раз за своё головотяпство люди отделались легким испугом. Это потом у многих из них похолодеет в груди при мысли о том, что могло бы случиться в одном из самых цветущих уголков планеты.
Разбор происшествия показал, что ПЛ оказалась чуть-чуть левее рекомендованного курса, в стороне от оси глубоководного желоба, но этого как раз могло хватить, чтобы удариться на полном ходу «лоб в лоб» об отвесную подводную скалу.
Появление Кислицина в ЦП спасло корабль от гибели. Подводная лодка только, слегка коснулась днищем грунта, получив незначительные повреждения легкого корпуса.
Подводные течения, как и в старые добрые времена, оказались коварными и непредсказуемыми, они не желали никому подчиняться, даже такому «повелителю морей», как Вепрук. Опытный и изворотливый служака, он при разбирательстве дела на берегу проявил завидное упорство в отстаивании своей правоты и перекладывании ответственности за случившееся на Кислицына и его подчиненных, которые, впрочем, были при этом честны и вины своей не отрицали. Но и Вячеславу Германовичу удача на этот раз изменила окончательно.
На судоремонтном заводе, где латали корабль Кислицина, рядом с доком и теперь еще лежит груда камней. Их извлекли из продырявленного носового обтекателя. Эти камни со дна океана народ прозвал утесом Вепрука, по имени капитана 1 ранта запаса Вепрука Вячеслава Германовича, имеющего к их появлению здесь самое непосредственное отношение.
Комментарий по поводу рассказа И.Белозерцева изложен в Письме автору рассказа.
Твой, Игнатий Александрович, рассказ о неком опытном командире-наставнике, варяге-ермаке, голубоглазом покорителе женщин и проч., от подчинённых отгородившемся непроницаемой стеной, которую он выдавал за зону порядка, этот рассказ во многом существенном не соответствует реальности и противоречит порядку подводной службы.
Оставив без подробных комментариев взаимоотношения варяга с женщинами, скажу лишь, что упомянутые тобой, Игнатий Александрович, как вроде бы обычные путания голубоглазых мужчин с не менее кареглазыми женщинами не настолько обычны, как это выглядит у тебя. Эти путания службе мешают, создают в закрытых гарнизонах дополнительные проблемы.
Что же о взаимодействии людей в процессе корабельной службы, то любая разобщённость, тем более, непроницаемая стена, которой начальник отгородился от остальных, в корабельной службе недопустима. Заигрывание и панибратство вредит. Но и придирки по мелочам вредят, особенно когда эти придирки непрерывные.
Подводная служба требует, чтобы совместный, на глазах друг у друга труд был основан на взаимном доверии, а значит, происходил при уважительном общении по всем вопросам службы. Таков характер взаимоотношений в экипаже корабля в море. Взаимоотношения не сложатся по команде, а потому этот стиль сотрудничества в экипаже должен быть в экипаже и на берегу.
Рассказы, подобные твоему рассказу о варяге, - в силу несоответствия содержания рассказа целям САЙТа, при отсутствии профессионального комментария, обеспечивающего реализацию целей САЙТа, не могут быть размещены на нашем САЙТе.
Напомню: открывая САЙТ, мы решили, что будем здесь размещать рекомендации, обеспечивающие безопасность флотской службы, и иные материалы, содержащие положительный опыт службы. Всему тому, что сможет нашего читателя подтолкнуть к совершению ошибок, навредить Флоту, на нашем САЙТе не место.
Будучи убеждённым сторонником идей, выраженных во ВВОДНОЙ статье САЙТа, не могу согласится с тем, что сообщаешь читателям ты, автор, компетентный в подводной службе. Не соглашаюсь потому, что среди твоих потенциальных читателей преобладают всё же некомпетентные в морской службе. Многое из недоговоренного или из приукрашенного тобой такие читатели могут принять за «чистую монету» и попытаются «взять на вооружение». Что же из этого выйдет? Ясное дело, - эти читатели будут совершать ошибки.
С целью понимания твоими читателями неточностей, вредных интересам подводной службы, комментируя ряд позиций, выраженных в рассказе О ВАРЯГЕ и в сообщении о ЖИВОМ ИНТЕРЕСЕ АДМИРАЛОВ, считаю необходимым остановиться на следующем.
ПЕРВОЕ.
В твоём, Игнатий Александрович, рассказе, основанном на известном фактическом событии, есть мысль о возможности успехов экипажа, где (по мнению командира-наставника, или же действительно?) "царит бардак".
Но на самом деле бардак, т.е., неорганизованность и небрежность в службе, не может быть основой подводной службы, поскольку неорганизованность и небрежность в обыденных проявлениях этой службы сразу, или со временем, но всегда приводит к катастрофе такой бардачной службы.
Информированные знают, что «естественный отбор» вычищает «бардак» из службы. Но рассчитывать на этот способ борьбы с неорганизованность нельзя, - он запредельно дорог.
Предотвратить неорганизованность обязаны соответствующие командиры, работая для этого соответственно.
Это и мне, и тебе, Игнатий Александрович, известно доподлинно и по собственной службе, и по результатам анализа всех известных происшествий, а мы их знаем множество!
Твой рассказ, представляя бардак как возможное состояние организации службы на корабле, близком к успеху, - такой рассказ не только недостоверен. По сути дела, рассказ рекламирует бардак, а потому такой рассказ не может быть размещён на нашем САЙТе.
Поскольку отказ разместить эту рекламу бардака не препятствует распространению рассказа в иных формах, - я считаю необходимым высказать тебе просьбу: рассказ уточнить в том, что есть причина неудовлетворённости варяга экипажем Кислицына.
ВТОРОЕ.
Твой рассказ затронул очень важную проблему функции старшего на борту корабля в море, которая, на мой взгляд, не была разработана достаточно даже в наше время расцвета Флота.
Это выразилось и в отсутствии соответствующих учебных курсов, и в отсутствии хотя бы основных, но выраженных чётко правил деятельности старшего на борту корабля в походе. Недоработки в регламентации деятельности старшего на борту выразились и в том, что за труд старшего в море, - труд, который должен быть не менее ответственным, чем труд командира, и при этом должен быть более квалифицированным, - за этот труд прикомандированному старшему установлена плата меньшая, чем за труд штатного командира корабля.
К сожалению, «проявив живой интерес» к твоему рассказу, адмиралы не проявили интерес к весьма важной проблеме роли и деятельности старшего на борту корабля в море.
Пройдя все ступени службы, которые для суждений о работе старшего на борту корабля в походе необходимо пройти, я должен сказать, что варяг-ермак совершал грубейшую ошибку, когда, получив роль старшего на корабле в походе, вместо того, чтобы трудиться, - решил в своё удовольствие быть на корабле своего рода бессистемным «наблюдателем», - комментируя и задирая каждого, как бы безответственно благоденствуя.
Скрупулёзную работу с экипажем, которую в море должен вести старший на борту, варяг-ермак подменил псевдокультурным умничанием, ерничанием по поводу мелких ошибок младших, лишь для развлечения запугивая эту молодёжь каверзными вопросами: о поэзии А.Блока и т.п., т.е., вопросами о том, что весьма далеко от морской культуры.
Так «командир – наставник» «выбивал из колеи» подчинённых ему подводников, ошибка каждого из которых могла погубить и экипаж, и корабль, и самого варяга-ермака, и даже инициировать ядерную катастрофу, со всеми известными последствиями…
Дерзкого варяга-ермака морская культура и культура подводной службы не занимали вовсе.
Из-за особенностей характера он отвлекал от службы весь экипаж Кислицына.
Этот наставник высокомерно ерничал и по поводу действий самого командира экипажа, толкового, но ещё не имеющего большого опыта. Вместо того, чтобы наставлять командира, варяг лишь выискивал, к чему бы придраться в каждом из действий командира, что бы прокомментировать, ввернув очередную звонкую цитату, вычитанную в очередной из «проглатываемых» десятками (вместо того, чтобы заниматься службой) книг.
Развлекаясь тем нагнетанием обстановки, варяг-ермак изощрялся и в этом явно преуспел. Придираясь ко всем и унизив, как мне рассказал один из участников того похода, каждого, кто попался ему на глаза, - зорко-голубоглазый красавец варяг-ермак за своим развлечением потерял из вида главное: предотвращение грубейших ошибок экипажа и его командира.
Лишь такое развлечение всерьёз занимало этого командира-наставника в походе подводной лодки Кислицына; лишь это «общение» связывало наставника с экипажем и с кораблём.
Надо сказать, что поведение старшего на ПЛ, где командиром был Кислицын, не уникально. Более того, известны случаи, когда подобным образом вели себя даже командиры, например, командир ракетоносца К-219 И.Британов.
К сожалению, ни замполит, ни оперативный работник КГБ, для обеспечения выполнения задач похода находящийся на борту ПЛ, не решились пресечь вредоносный произвол варяга, представленного нам в рассказе И.Белозерцевым. Так же годами позже не было пресечено подобное поведение И.Британова, известное нам по другим описаниям.
Это корабль И.Британова привело к катастрофе, а корабль Кислицына – к удару о дно
При том, что за всё совершаемое кораблём его командир несёт полную ответственность, считаю, что в том походе Кислицына деятельность старшего на борту была определяющей.
Правда, насколько о том походе с собиранием камней известно, - в организации службы на экипаже Кислицина имелись невольные ошибки, и намеренные существенные нарушения. К таким отношу отдых командира при подходе к узкости, ошибки штурмана, и проч.
Сталкиваясь с теми нарушениями, по их поводу варяг лишь язвительно шутил, высказываясь лишь по тому поводу, для которого находил подходящий стишок. Организационных мер для исправления ошибок командира тот наставник не предпринял, командира дёргал по пустякам, не обучая главному. При попустительстве варяга происходило лишь накопление ошибок.
Особо подчеркну: якобы опытный командир-подводник, варяг – ермак, оказалось, не знал главного, а именно: что в мирное время безопасность плавания по своей значимости выше скрытности. Этим я отнюдь не настаиваю на обязательном всплытии перед прохождением узкости в подводном положении. Коллегам известно, что я избегал таких всплытий, но это обеспечение скрытности происходило не путём «накручивания хвоста» штурману, и, тем более, не в процессе подрёмывания в командирском кресле. Есть немало надёжных способов уточнить место подводной лодки, не всплывая, и есть единственный способ не исполнить инструкцию, - своевременно принять обоснованное решение и собственноручно сделать распорядительную надпись в соответствующие вахтенные журналы.
Этого старший на борту бывалый варяг-ермак, «почти комдив», не сделал, - явно неспроста.
Но старший на борту в том походе не выполнял свои обязанности, и корабль, при такой «деятельности» старшего на борту не выполнил боевую задачу, поставленную на поход. Тем не менее, имея формальные основания, сам варяг, словно посторонний, в происшествии обвинял лишь командира Кислицына. Это отмечено и в рассказе автором И.Белозерцевым.
Надо сказать, что существенным последствием той деятельности старшего в походе, «почти- комдива», стала и потеря для Флота толкового молодого командира, которому варяг отбил вкус к культуре морской службы.Экипаж же варяг приучал лишь вести заумные разговоры; так своим «наставничеством» варяг развратил экипаж Кислицына глубоко и надолго…
Привыкнув при попустительстве варяга мириться с бардаком в деятельности экипажа, Кислицын вскоре совершил новое происшествие, собрав уже не днищем обтекателя ГАК камни в проливе, но перископами собрав шлюпки с борта танкера.
После этого Кислицын был снят с должности командира, тем навсегда лишён возможности бардачно командовать кораблём, мирясь с бардаком в организации службы.
Но кислицын успел "воспитать" старпома, который тоже привык терпеть бардак, и при таком подходе к порученному делу в 1986г. чуть не утопил, столкнувшись на перископной глубине, БПК "Нахимов". За это был снят с должности, но и комдива-33 лишил вполне заслуженного права стать Героем Советского Союза...
Кстати, от воспитанника Кислицына мне удалось спасти свою лодку, К-244.
Дело в том, что планировалось ЧТО МОРЕПЛАВАНИЕ, В КОТОРОМ БЫЛ ПРОТАРАНЕН «НАХИМОВ», БУДЕТ ПРОИСХОДИТЬ НА К-244.
Но мне удалось не дать последователю Кислицына свою лодку. В ПЛАН внесли корректуру, нашу лодку оставили нам, а последователю Кислицына предоставили К-255, - он её и разбил.
ТРЕТЬЕ.
Относительно способа выражения мыслей поэта-писателя, которого, по твоему выражению, документальность не интересует, и который действительность может изображать такими широкими обобщающими «мазками», при которых становится неясно, что же изображено?
Отнюдь не случайно тот писатель, кто в прошлом был достаточно опытным подводником, в своих произведениях рассказывает о подводной службе. По рассказам профессионального подводника должна учиться молодёжь, и наверняка будет учиться, зная, кто их автор!
Поэтому отвлечённые рассказы (если писатель избрал именно такой способ самовыражения) должно препровождать предостерегающими надписями о профессиональной бесполезности, или же о профессиональной вредности таких произведений, наподобие предостерегающих надписей на сигаретах, пиве и проч.
Мне не понятна причина ухода от действительности, - ведь в подводной службе есть всё для того, чтобы правдивый и точный рассказ о той службе, не вредный и для профессионального употребления, стал высокохудожественным произведением, - конечно же, для этого автор должен поставить перед собой соответствующую цель, и поработать.
Твой, Игнатий Александрович, рассказ о подводной службе будущие и нынешние подводники примут как достоверный источник информации о подводной службе, но по названной тобой причине информация о подводной службе в том рассказе искажена. Но, по определению, такой рассказ вреден для профессионального употребления.
Надо помнить, что среди начинающих подводную службу и придаёт значение именно точности и деталям, нет тех, кого ты назвал «политическими деятелями и борцами», и которые, на самом деле являются профессионалами-подводниками, защищающими правду и оберегают нынешних подводников от вредных рекомендаций.
Такие вредные рекомендации и иные искажения исходят от тех, кто, в угоду конъюнктуре, преобразует факты до желательного вида, при этом подменяя факты сочинительством.
Возражая против пренебрежения документальностью и деталями в рассказе о подводной службе, подчеркну, что определённые темы нельзя изображать «широкими мазками», без выписывания деталей. Тем более, в такого рода темах нельзя искажать реальность.
К числу таких тем, требующих тщательного выписывания деталей и не допускающих искажений, относится тема деятельности подводников.
Из-за чьего-то пренебрежения к деталям в этой области деятельности здесь уже погибло немало народу и кораблей. Значительно более того, что должно стать основанием для запрета любых искажений, запрета небрежности.
Считаю необходимым отметить, что некоторые из «политических деятелей, упомянутых тобой и даже формально зарегистрированные на госслужбе, те, которые, по твоему мнению, в отличие от «поэтов», не пренебрегают деталями, - к сожалению, в искажении реальности далеко обогнали вас, поэтов.
Поскольку для нашего САЙТа точность в деталях, в сущности явлений и процессов обязательна, - стиль «широких обобщений», - искажающий реальность, неприемлем.
Эти недостатки рассказа о варяге и Кислицыне компенсирует настоящий комментарий.
ЧЕТВЁРТОЕ.
Относительно твоего выражения о том, что вредный для профессионального употребления рассказ о варяге непременно вызывает самый живой интерес. Особенно у адмиралов.
Немало пообщавшись с теми, кто «вышел в адмиралы», полагаю, что причина восторгов неназванных тобой адмиралов не в «адмиральском ранге» твоего рассказа о варяге, но в том, что интересы тех адмиралов далеки от целей укрепления Флота, т.е., далеко-неадмиральские
Такую идеологию имеют те из адмиралов, кто ответственен за уничтожение Флота. Позволив уничтожать Флот, а во многих случаях непосредственно действуя в ущерб Флоту, - кораблям и плавсоставу, теперь эти антигосударственные деятели уничтожают правду о Флоте и о его уничтожении, препятствуют сбережению профессионализма и опыта.
Положительная реакция таких адмиралов на твой рассказ о варяге и об известном эпизоде подводной службы не может быть понята как свидетельство высокого качества рассказа.
С позиции же подводного профессионализма твой рассказ о варяге невнятен и противоречив
Симпатии неназванных тобой адмиралов к твоему рассказу о варяге характеризуют не этот рассказ, но характеризуют именно тех адмиралов, чья реакция на рассказ о варяге исходит из их ответственности (точнее, безответственности), нравственности (точнее, безнравственности) и их интеллекта (знаний и опыта, которыми они, впрочем, руководствуются лишь по усмотрению, - не безусловно, но лишь когда это становится выгодным), и характеризует этих адмиралов настолько же определённо, как пятна на простыни характеризуют ночные фантазии взрослеющего мальчика.
Надеюсь, что не все адмиралы единодушны в «живом» умилении таким рассказом о варяге.
ПЯТОЕ.
Замечание относительно того, что пребывание в должности командира более трёх лет, - это «сигнал» о бесперспективности офицера, противоречит биографиям многих известных адмиралов, полезно командовавших своими кораблями значительно более пяти лет.
ШЕСТОЕ.
Относительно твоих сомнений в востребованности анализа пережитого нами, о которых ты пишешь: "Наши отчёты с выводами вряд ли будут интересны новым поколениям. Их надо ещё как-то убедить в нашей правоте".
С наличием таких сомнений я согласен, но не для того, чтобы остановиться, а для того, чтобы эти сомнения преодолеть. Для такого намерения есть ряд причин.
Во-первых, любым действующим морякам интересен опыт прежних поколений, - подчеркну, именно опыт интересен действующим, а не новые рассказы жульвернов (хотя и фантазии почитать невредно. Очень их любил читать твой варяг).
Во вторых, и это очень важно: наши отчёты о большой и успешной работе являются исторической правдой, которую необходимо закрепить, пока мы живы. Иначе мы в истории останемся подельникакми тех, кто Флот разваливал, и ведь развалил!
Очень важно, что закрепление в истории всех существенных фактов, без откладываний «на потом», без самоуспокаивания тем, что правду о нас до истории донесёт кто-то другой, у кого, наверное, есть соответствующее предназначение, - явно ошибочного самоуспокоения, - такое закрепление в истории недавнопережитого заставит руководителей не принимать безответственные решения, но надлежащим образом вырабатывать и принимать наилучшие решения, а затем и выполнять их ответственно.
Это же удержит руководителей от предательств, совершаемы в настоящее время, в расчёте не допустить «в историю» факты, - ведь при правдивом способе формирования истории предательства будут сразу названы своим именем, и о предателях сразу станет известно….
Всем нам, ветеранам-подводникам, но особенно тем из нас, кто решил поделиться своими воспоминаниями и размышлениями о пережитом, необходимо понять, что такие рассказы не являются лишь развлекательными. Каждый такой рассказ должен быть отчётом, с выводами о причинах успехов и неудач. Такие отчёты востребованы и необходимы. Представить наши отчёты с выводами - наш долг, наша обязанность.
Это – своего рода сдача нами вахты, той вахты, несению которой мы посвятили лучшие годы своей жизни, вахты, к которой мы готовились и которую мы несли хорошо, - по крайней мере, старались нести хорошо…
Это необходимо не только понять, но помнить и этим пониманием руководствоваться.
По прежнему жду от тебя и от наших коллег новых материалов, соответствующих идее формирования САЙТа, той, которая выражена во вступительной статье.
Кстати: осмысление твоих рассказов привело к мысли о том, что наш САЙТ должен ещё и обеспечить профессиональное рецензирование художественных произведении о Флоте, чтобы предотвратить реализацию допускаемых в них ошибочных рекомендаций и т.п.
Прими, Игнатий Александрович, эти комментарии по поводу нашей службы, к сведению, в качестве приложения к твоему бесспорно интересному рассказу.
Полагаю, эти комментарии лишь увеличат интерес аудитории к твоему художественному произведению об одном из весьма поучительных событий в истории Флота.
Предлагаемые комментарии к твоему рассказу помогут действующим подводникам извлечь пользу из пережитого и осмысленного нашим поколением, позволят им не повторить наши ошибки и уберечься от иных ошибок.
Надеюсь, в работе, цели которой изложены во ВВОДНОЙ статье САЙТа, примут участие все заинтересованные в сохранении достоверной истории Флота и в развитии Флота, т.е., и ветераны Флота, и молодёжь, продолжившая наше дело.
Ветераны Флота правдиво расскажут о пережитом, поделятся профессиональным опытом; молодёжь – задаст толковые заинтересованные вопросы, на которые ветераны обязательно дадут необходимые молодёжи ответы и разъяснения.
С уважением. В.А.
